Македонские записки № 3. Околонаучные.
Околонаучные – потому, что я с той наукой лишь рядом стояла. Но кое-что видела и слышала. Речь международной встрече шла о принципах верховенства закона. Я на этот счет в собственной стране имела особое мнение, о котором, к счастью, никто не спрашивал, а я и не навязывала.
Принимал российских ученых Владо Камбовски – академик, еще недавно возглавлявший Македонскую Академию наук и искусств. Личность легендарная. Он был избран министром юстиции Югославии в 33 года. Популярность его на Балканах была такова, что ещё долгие годы, уже после распада страны, Владо воспринимали министром. Рассказали случай. Едет как-то раз академик в машине по Македонии ли, по Черногории ли. Сам за рулем. Останавливает его гаишник. Требует документы. Взглянул и охнул: «Товарищ министр!», дескать…Академик разъяснил, что он уже не министр. Провел политинформацию. Гаишник с изумлением узнал, что и Югославии уже нет. Восхищенный полицейский отпустил его, отдав честь.
В Македонской Академии наук и искусств русскую делегацию приняли на самом высоком уровне. Приветствовал действующий руководитель, и вскоре уступил место патриарху Академии, специалисту по Византии. Практически под руки ввели глубокого старца. Тот обвел взглядом гостей, сложил ладони перед собой и заговорил на чистом, правильном русском языке. Потрясенная, я даже не стала записывать.
- Русский язык я учил ещё при Иосифе Виссарионовиче – со значением произнес академик. - И потом почти сорок лет не говорил на нем…Извините, если возникнут трудности в понимании.
Пять минут назад это был совсем старик: академику 87… А тут – беглая речь на чужом языке, синонимы, образы, научные термины. Эк память человеческая устроена у нас, у славян. Специалисты по Византии и русской словесности горевали об утраченных связях с Россией и, естественно, о гибели СССР и Югославии. Дама – как я поняла из литературного сообщества - отметила популярность авторов, пишущих- писавших на русском языке. Повторяла имена Евгения Евтушенко и Светланы Алексиевич. Как филолог и рядовой читатель я растрогалась.
Когда прощались, один из македонских ученых – высокий седой джентльмен- взял меня за локоток и склонившись к уху прошептал со значением:
- «До свиданья, друг мой, до свиданья…
Милый мой, ты…..» - профессор замолчал и выжидающе заглянул в лицо.
- Ты у меня в груди./
Предназначенное расставанье обещает /
Встречу впереди», -
кокетливо ответила я учёному, взмахнув бёдрами. Тот приобнял меня и, поучительно подняв указательный палец, повернул тему в другое русло:
- Надо вырвать радость у грядущих дней/
В этой жизни помереть не трудно/,
Сделать жизнь значительно трудней».
Я кивнула. Славист перевел дыхание и спросил люблю ли я Маяковского. Честно отдала симпатии Есенину. Мой неожиданный собеседник поцеловал меня в макушку и отпустил, завершив дискуссию и любезно освободив от экзамена на знание македонской поэзии.
Безотлагательно намереваются вырвать радость у грядущих дней власти страны. Готовность Республики Македонии к вступлению в НАТО высокие стороны, встретившиеся в Македонской Академии политкорректно обходили. А, между тем, страна готова пожертвовать «своим всем» - роскошным именем. Ибо коварная Греция согласна на компромисс при одном условии, что имя собственное «Македония» впредь должно пониматься как исторически-географически греческое, а соседка пусть ищет другое. Руководство уже заявило, что готово к вступлению в НАТО под названием Бывшая югославская Республика Македония, на котором так настаивает соседняя Греция. К слову, в ООН Македония моя дорогая уже фигурирует так, как и потребовала высокомерная Греция. Ну, если все и дальше так пойдет, то в 2018 году одними братушками у нас станет меньше.
Более того, у современной Македонии есть и претензии к России. Буквально накануне нашего приезда в эту балканскую страну наш «Коммерсант» со ссылкой на македонских и сербских журналистов написал, что-де россияне замечены в Македонии в распространении пропаганды в связи с настойчивым стремлением маленькой горной страны в НАТО. А что прикажете делать, если и замечены.? Друзей вокруг нас всё меньше и меньше. Приходится, выходит, пропагандировать, биться даже за крошечную Македонию, чье население всего-то 2 млн человек, а выхода к морю и вовсе нет.
Возможно, что в этих обстоятельствах мне показалось, что встреча российских ученых с коллегами Македонской Академии наук и искусств носила скорее ностальгический характер, затрагивая лишь сферу гуманитарных наших сношений…
Македонские академики расцеловались с российскими учеными-юристами, и мы двинули в университет Скопье. На юрфак. Фотография выпускников. Посчитали: ровно столько выпускает и наш ДВФУ ежегодно.
Меня потрясло помещение… для отдыха профессорско-преподавательского состава факультета. Огромная комната, поделенная на секции. Диваны и столы для переговоров. И – буфет, друзья мои! Буфет! С персоналом в передниках! Где вам предлагают напитки, включая виски и сигареты с пепельницами. За счет деканата. В какой-то момент стали слетаться педагоги. Каждый – с букетами цветов: заканчивались экзамены. Через минуту комната стала похожа на оранжерею. Ответственно вам заявляю, что эта милая традиция – дарить профессорам цветы в сессию – как-то незаметно исчезла из российских аудиторий. А здешние профессора, я вам доложу, - красотки необыкновенные. Тоненькие. Высокие. Молодые. Стильные. Все с сигаретами. Хохотушки, хоть и специалисты по уголовному праву. Они защебетали и дружно окружили доцента из Екатерибурга С.Д, кто владеет не только китайским, но и английским. К тому же молод и недурен собой.
Х Х Х
Покинув гостеприимный юрфак, мы направились к винному магнату, с кем академик Камбовски приятельствует с коммунистических времен. Было сказано, что после встречи с олигархом состоится обед. Что вдохновляло. Олигарх был краток. Рассказал, что гнал вино при коммунистах, делает его и в условиях демократии. Заметил, что наши китайские соседи высоко ценят македонские вина, и он намерен и дальше осваивать привлекательный азиатский рынок.
Персонал расставил в кабинете бокалы. Нам плеснули на донышко и принесли закусочку на деревянной дощечке. Ну, как закусочку? Тоненькие, как пергамент, пластинки лосося, вяленого мяса и квадратики сыра – 1 см х 1 см. Мне конец: если выпью хоть 30 гр, то съем в разы больше. Такой метаболизм. К счастью, подали и булки. Вино? Ну, вино как вино. Кисленькое, прохладное. («Мама, хорошо бы в доме иметь и мясные закуски». «Ширли-мырли», если кто помнит).
И вот обед на винокурне. Миновали галереи бочек с напитками, и оказались в зале без окон с длинным столом, крахмальными скатертями и салфетками. Бокалы различной величины. Молчаливые, неулыбчивые официанты разносят вино и еду.
Нет, не люблю я официальные приемы. Мама учила: идешь в гости – плотно поешь дома, чтоб не хватать со стола с голодухи. Дельный совет моему метаболизму. И ещё мама повторяла: не соображаешь, как вести себя за столом – следи за старшим по званию. На моё горе по числу приборов стало понятно: предстоит оценивать высокую кухню. В бокалы опять наливали, как из пипетки. И это бы ладно. Беда, когда принесли рыбу. Экзамен на рыбу и курей я сроду не сдам по-человечески: чтоб остался один неповрежденный хребет на тарелке. Справа от меня сидели милые профессора Н.Л. и Л. И-Х. – прямые, как у институток, спинки, на столе лишь кисти рук, обе без напряжения управляются ложкам-вилками-вилочками-ножами-ножиками-бокалами, успевая увлеченно поддерживать разговор. Было на кого равняться.
Однако с рыбы я аккуратненько, без эксцессов, съехала, - как учила мама -съев лишь чешую и побеги какого-то растения и поприветствовала появление мяса на столе. Кусочек граммов на 50, украшенный веточкой травки и замысловатым узором из соуса. Откровенно признаюсь, такого вкусного мяса, как на Балканах, я давно не едала. Свинина. Розовая. Мягкая. Ароматная. Два взмаха ножом и вилкой – тарелка свободна. Перенервничав с той рыбой, я отказалась от эксклюзивных фруктов в подливке и соусах. От греха подальше, чтоб не обляпаться. Подали и мороженое с крупной малиной. Будет, наверное, лишним напоминать, что смена блюд сопровождалась сменой бокалов и новыми винами. Но по напёрстку. Опытные ученые не пренебрегали и ракией, градус которой может достигать 60. Однажды видела – горит.
Мы поднялись. На выходе два хороших человека вручали каждому гостю по упаковке, в окошечко которой легко можно было увидеть бутылку ракии и два сосуда с винами. Мне как сочувствующему члену делегации тоже дали, что было вдвойне ценно в канун скорого дня рождения.
Х Х Х
Мои зарубежные заметки были бы неполны, если бы я не написала несколько строк на медицинские темы. Мой давний друг @ Владимир Бочаров неоднократно замечал: «Валя, твоя публицистика прочно держится на твоих недомоганиях».
Объясняю. Если я нахожусь в азиатской стране, то у меня одни проблемы, если в европейской части, то я раздуваюсь, как рыба фугу. Что и произошло на второй день. Я, конечно, умная, припасла старые босоножки и платье сто девяностого размера, которое по глупости сдала в стирку вместе с трагическими булавками от сглаза. ( и с концами). Нога распухла. Кольца не двигаются. Глаза, как у чингисхановцев.
Вечером самостоятельно явилась в аптеку в Охриде. Ну, днями писала про редкое озеро в Македонии. Показала правую ногу и попросила таблеток. Провизор произнесла « Отек?» С ударением на первый слог – отёк, значит, и выдала мне бутылку чудодейственной жидкости. Велела и лицо ополоснуть. Жидкость – вершина фармацевтической мысли. За 45 мин кризис миновал и мои члены встали на свои места и вернулись в свои размеры. Загадочное средство я привезла домой и прямиком к @ Ирина Голещихина, - кто известный во Владивостоке дерматовенеролог, косметолог, кого знаю с колыбели. Ира посмеялась и сказала, что это известное средство с борной, кажется, кислотой… (Ира, если читаешь – объясни людям). Словом, помогает от всего. Несколько моих спутников приобрели по бутылочке.
Ну, а второй медицинский эпизод я бы назвала «В жизни всегда есть место подвигу». Дело было в каком-то ресторане на берегу красивого пруда. Ужинаем. То-сё. Опять рыбы. Речные и озерные. Закуски. Вино в ведёрке со льдом. Творческий коллектив поёт песню «Налей, на-а-алей». Уже разносят чай. И тут случилось страшное. Неловкий официант дёрнулся, и опрокинул стакан с кипятком строго за ворот рубашки известнейшего российского учёного, естественно, специалиста по уголовному праву, под статьи которого легко могли бы попасть действия несчастного официанта. К чести учёного, сидевшего строго напротив меня, он не дрогнул. Даже в лице не изменился, лишь выгнул едва-едва спину, чтобы кипяточек-то не застрял. Над рубашкой клубился пар… Стол ахнул. И только один единственный человек сохранил самообладание, чувство долга, товарищества, гуманизма, эмпатии – как завещала мать Тереза из македонского города Скопье - и бросился к ведёрку со льдом, где отдыхало белое сухое вино. Как учили на занятиях по медицине в университете – хвать лёд и на рану. Вы наверняка знаете имя этого бесстрашного человека. С помощью воспитанника пострадавшего ученого, известного уже вам доцента Д.С, мы поступали так, как и учили: 60 секунд – холод, 60 секунд – отдых. (чтобы не застудить)… Учитесь, пока я жива. Назавтра наш выдающийся учёный И.К. проснулся, как огурец… Позже я получила от него стих. Говорю же: в жизни всегда есть место подвигу.
( продолжение следует)
